Война 2010: Украинский фронт - Страница 106

106

Однако из-за двери отозвались и без указанных сложностей.

– Кто? – голос был удаленный; тот, кто спрашивал, был тоже не лыком шит – он явно интересовался невидимым в глазок миром из-за вертикального бруствера ванны, или еще из какого-то непростреливаемого местечка.

– Я! Тигран! Я – Дмитрий, – отозвался Беда и тоже отодвинулся в сторону. Мало ли, вдруг голос в темноте воспринимается по-другому, и мало ли что и как изменилось в коммуникативном общении жителей города за время его отсутствия – вдруг теперь принято палить в докучливых незнакомцев прямо через обитую кожзаменителем деревяшку.

– Ты один? – поинтересовался хозяин чуть теплее и с совсем близкого расстояния. Надо же, Беда не уловил никакого шорканья тапочек – хозяин перемещался по своей собственной квартире как японский ниндзя.

– Открывай уж, – попросил Беда, и когда дверь распахнулась, добавил. – Сделал тут бюро пропусков. Весь подъезд замер в предчувствие развлекухи. Сам-то один?

– Один-один, не писяй, «заходь».

В свете фонарика двое мужчин пожали друг-другу руки.

– Ты вовремя, – сказал Тигран, – я уж думал сегодня к вечеру слинять.

– Куда?

– Не главный вопрос. Главное, что насовсем.

– А вот как, – кивнул Дмитрий Беда, как будто такой ответ хоть чего-нибудь объяснил.

...

Четвертая власть:
«…по сообщения военных, имел место инцидент с неопознанными, боевыми самолетами. С обеих сторон применялось бортовое оружие. Точные потери не оглашены, но они наличествуют. Будем надеяться, что если хотя бы один из нарушителей воздушного пространства России сбит, то, проведя экспертизу обломков, все-таки удастся узнать, кто это был…»

107. Химия и жизнь

Кстати, покуда дело – самое материальное, не хухлы-мухлы, ибо в прокуратуре, пусть и военной, затеянное – не добралось до ворот, точнее, истории с воротами, подполковник Корташов серьезно недосыпал по поводу настоящих драгметаллов. Видите ли, в радиотехнике, и серебро, да и не только оное, применяется достаточно плотно. Конечно, не в килограммовых количествах, но все же. Кроме того, в размонтированном на составные части радиолокаторе К-1 оно вовсю использовано для покрытия волноводов. Извлечь его, понятное дело, проблематично, ибо волновод, как назло, имеет напыление изнутри, а не снаружи, вероятно в связи с тем, что в армии внешность обладает первостепенным значением и должна быть маскировочно-зеленой, а никоим образом не ослепляюще-разящей глаз. Естественно, может в грядущих временах повального использования в делах милитаризма Луны, подкрашивать локаторы предстоит чистым золотом, ибо глядя на естественный спутник снизу, с дальноты трехсот восьмидесяти четырех тысяч км, представляется что иная окраска там попросту не потянет, разве что боевая роботехника будет до срока хорониться присыпанной пылью в обширности лунных морей. Однако у комдива Корташова хватало забот и помимо переживаний за позолоту военнообязанных селенитов призыва середины двадцать первого века. За чашкой спирта, всяческие добрые люди с погонами не раз и не два рассказывали ему о том, что существует достаточно много способов извлечь серебро из волноводов даже не выворачивая наизнанку. Конечно, эти рационализаторские предложения предусматривали наличие поблизости химического завода областного значения, а так же налаженный контакт с его руководством или уж, в крайнем случае, с начальниками цехов. Не смотря на пронесшийся как-то по стране ураган под именем Перестройка (что, между прочим, соответствует наработанной американской практике, ибо и там эти стихийные бедствия носят ласковые, девичьи имена), бутылка не потеряла своего значения в качестве внутренней валюты, а уж бутылка спирта тем более. Так что вообще-то наладить контакт с кем угодно армия могла по-прежнему, и второй пункт меню подполковник Владимир Иванович Корташов выполнил бы запросто. Однако как назло, химических заводов-гигантов поблизости не водилось, те же, что по слухам и старым, запрещенным ныне, учебникам экономической географии, располагались где-то на востоке страны, в царстве повального мафиозного криминала Донецкой и Луганской области, тоже вроде бы, судя по оппозиционным газетам, давным-давно превратились в своеобразные кадрированные дивизионы, или же уже в следующую стадию. Так что им самим требовалось теперь думать, куда девать собственные египетские пирамиды стали и чугуна. Тем не менее, комдив Корташов не без тайного удовольствия поднимал чашечку спирта за упокой химической промышленности. Этот фактор способствовал сохранности повешенного на его шею посеребренного железа, а может даже и дивизионного дневального, вместе с опечатанным ножиком хранящего это самое наследие империи.

И видит бог, Владимир Иванович Корташов волновался очень даже не зря. Те самые органы, должные по распоряжению министра обороны бдить сохранность материальных ценностей, однажды все-таки явились по его душу. Кстати, на толстой шее Владимира Ивановича зависали аж два ярма одновременно. Ведь вообще-то он командовал обычным боевым дивизионом. За второй, кадрированный, он попросту отвечал. Бравые, и кажется, в связи с возрастом, совершенно не помнящие времена Советской империи, ребятишки СБУ-шники прибыли в кабинет Корташова явно не просто так, а солидно подготовившись. Мир ведь не без добрых людей, а комдивы, по случаю должности и сложности военных функций, не гладят всех окружающих по головке, так что некие тайные осведомители и подстрекатели нашлись.

– Так-с, пан подполковник, – сказал ему один из чудо-ребятишек, пребольно закаленный в юношестве игрой в выживание девяностых, – а где, скажите на милость, залежи бесценного металла, так называемой, кабины «К-один»? – Он брал быка за рога. Но и в самом деле, чего надо было юлить?

106